НЕпрактическое руководство по фоторепортажу

Когда я был мал и вполне удал, и был все же больше похож на молодого козлика, нежели на старого ….. , возвращался как-то в автобусе с большого журналистского выезда, организованного Патриархией. Мне надо было выходить и я нервно засуетился. Пожилой (по крайней мере мне так казалось) фотограф “Вечерки” Виктор Васенин раздумчиво произнес: “Да-а-а... суетливость – черта великих фотографов”.

Теперь-то я знаю: суетливость – черта неуверенного в себе человека, а вовсе не “великого фотографа”. У всех великих фотографов только одна общая черта: они делают классные фотокарточки. И вообще не важно, какой метод человек использует в творческой деятельности, в том числе и в работе над фоторепортажем. Все равно зритель увидит РЕЗУЛЬТАТ.

«Бабушка советской фотографии» Галина Кмит любит одеваться броско, ходит обвешавшись фотоаппаратами как орденами. Всякий при виде вышеназванной фотографини знает: идет известный фотохудожник! Простите, но г-жа Кмидт делает посредственные карточки. Великий спортивный фотограф Игорь Уткин (царствие ему небесное!) любил держаться в сторонке и в тени. Но из своей «тени» он делал суперклассные карточки. Это не закономерность. Просто я любил наблюдать за Уткиным и г-жой Кмидт, потому их поведение во время съемки и отмечаю сейчас. Есть один современный фотограф, мой однофамилец Сергей Михеев. Так он вообще на съемках держится как несомненный гений - нос кверху. А хорошие карточки он делать почему-то разучился. Иногда для удачного кадра надо все же воскликнуть: «Та-а-ак! Теперь все дружно смотрим на меня!» Это ведь тоже в каком-то смысле эпатаж… А уж если ты «ставишь» кадр, заставляя людей смотреть туда-сюда, поворачивать головы, то ты - полноценный режиссер. А где вы видели режиссера без авторитаризма и признаков mania grandiosa?

Ты можешь вальяжно “строить” людей, передвигая их как стадо скота. Можешь затеряться в толпе, раствориться в бытии. Не возбраняется и постановка, и красивые “мизансцены”. Можно снимать исподтишка, в лоб, снизу, сверху... Окликай людей, проси повторить движение. Но если у тебя в итоге выйдет г..., не сваливай вину ни на кого кроме себя. В фоторепортаже – как в любви и на войне - все средства хороши. Кроме тех, которые нарушают Закон. Я не понимаю споров о преимуществах методов “наблюдения” и “постановки”. Кто хотя бы раз более-менее серьезно работал над фотографической темой, знает, что снимать приходится и так, и эдак, и лупить направо-налево, и подолгу всматриваться... Иногда надо слишком даже долго ждать. Чаще необходимо мгновенно выхватить камеру и нажать на клавишу чуть не с пупа. Знай: ты создаешь произведение искусства, при помощи хитроумного прибора отражаешь свое отношение к миру. А значит, ты - Творец, Демиург. По любому тебе не удастся передать всю полноту реального события или явления. Фоторепортаж – твой личный взгляд на Мир. Важно только, чтобы зритель об этом не догадался. Путь он искренне думает: «Надо же, как много естества и как мало искусства!»

Два простых правила фоторепортажа. Первое: сначала снимай, а потом думай: “А на хрена?..” Второе: не смотри, как это делают другие. Каждый репортер нарабатывает штампы, а следование оным не благоприятствует наработке индивидуального стиля. “Все так просто?” – скажете вы. В ремесле фоторепортажа – да. Но я бы не осмелился взяться за сочинение этого текста, если бы не замахнулся на тему искусства фоторепортажа.

Определимся с понятиями

Не надо забывать, что фоторепортаж – обитатель великого моря Журналистики. Даже если фоторепортаж помещен в виде карточек 10х15 в домашнем альбоме, он все равно призван доносить информацию. В сущности даже стенгазета – тоже СМИ. А значит, фоторепортаж подчиняется общим законам которые управляют массовыми коммуникациями.

«Репортажная съемка» - понятие более узкое  и одновременно... широкое. Помнится, суетился я вокруг одного известного деятеля, пытался его “докрутить”. То есть, искал ракурс. Он с явным сожалением ко мне и с состраданием к себе, родному, изрек: “А вы снимайте меня... репортажно”. Этого деятеля, кстати, зовут Михаил Шемякин.

А что такое “снимать репортажно”? Почти каждая мало-мальская “звезда” знает, что в фотографии от ракурса зависит все. Некоторые “звезды” в специальных контрактах оговаривают, откуда их снимать можно, а откуда – ни-ни. Тот деятель, который советовал “снимать репортажно”, шибко самоуверен, но в сущности он – великий либерал. Его изображение будет доступно тысячам людей, и, если он выйдет «страшненьким», ряды его поклонников рискуют поредеть.  Человек не диктовал мне условия а просто просил снимать его, не отвлекая от каких-то значимых для него мыслей.

Для сравнения. В Северной Корее, да и еще в некоторых странах с тоталитарными режимами властьпридержащие тоже очень озабочены «неудачными ракурсами», в которых может предстать их царство-государство. «Цивилизованные» культуры очень даже возмущаются эдакой цензурой, ибо считается, что тираны преступно скрывают свои изъяны. Да, «репортажно» в ГУЛАГе не писнимаешь… Но зато какая чудная игра предоставляется фоторепортеру, попадающему в «царство зла»! А, с другой стороны, какая игра – находить интересные ракурсы при съемке какой-нибудь «звезды»!.. Некоторые скажут: автор сравнил ж. с п. Нет уж, ребята: ежели я взялся «снимать репортажно», значит, ракурс - мое дело. Если я, конечно, не пытаюсь заглянуть под юбку… или в душу.

Занятный факт: лучшие шедевры фотографии созданы фоторепортерами. Я имею в виду работы Юджина Смита, Картье-Брессона, Бальтерманца, Капа. Простите за категоричность, но творения Хельмута Ньютона (царствие ему небесное...) – художественная фикция, провокации фотографа, чья слава основана на удачном пиаре. Поскольку фотография в последнее время утекает в сферу шоу-бизнеса (по крайней мере, там крутятся немалые денежные средства), фоторепортаж наладились снисходительно называть “уличной фотографией”. Конечно, «студийная фотография» - тоже непростое дело. Однако по морде «зазвездить» с большей вероятностью могут на улице, нежели в помещении с профессионально выставленным светом.

Вообще фотография сегодня – прежде всего индустрия. И фотографические репортажи тоже бытуют в сфере рыночных отношений; а значит, они продаются, а бывает, и покупаются. Здесь я нахожу положительную черту фоторепортажа: ценна не «раскрученность» фотографа, а изображенное. А значит, на удачу претендует даже самый слабенький фотограф. Главное – чтобы он в нужном месте в нужный момент нажал на клавишу.

Даю сухое определение: фоторепортаж – продукт деятельности фотографа, стремящегося рассказать о каком-то событии или явлении. Фотографический рассказ о человеке, о местности, о социальной группе  – да к тому же несколько растянутый во времени - у нас принято называть “фотоочерком”. И вообще – “очерк” в советско-российской школе журналистики это круто, а “репортаж” – нечто низменное, для безусых мальчиков. Скажу, почему так сложилось. При “совке” журналистика считалась временным отстоем для пока еще несостоявшегося писателя. Хотя журналист – как пишущий, так и снимающий - “совкового” времени – это было круто. Его тогда еще не дразнили “папарацци” и не гнобили менты.

Ну, пишущие хотя бы надеялись однажды стать писателями, так сказать, «высшей кастой». А с фотографами был вообще позор, ибо «фотографическая каста» котировалась, мягко говоря, не очень-то. Зато редакции центральных и многих региональных газет не скупились, и закупали за кордоном “Лейки” и “Никоны” последних моделей. На хорошую технику делали ставку партийные начальники, ибо «наверху» понимали: на пропаганде экономить - гибельно для режима. Один аппарат стоил как автомобиль “Жигули”. И зачастую фотографы зарабатывали на хлеб с маслом и икрой “халтурой” – снимали свадьбы и прочие частные мероприятия казенными камерами. Сами понимаете, какой уровень фоторепортажа поддерживали такие, с позволения сказать, мастера...

Впрочем, я не о пороках «совка», а о репортажной фотографии. В западной культуре все несколько проще, нежели в нашей стране бывшего победившего социализма: любая серия фотографий, преподанная в СМИ, либо представленная на выставке, именуется photostory. Если нет рассказа о конкретных людях, вещах или иявлениях, а фотограф доносит некий отвлеченный massage, зритель имеет дело с artphoto. Наш, российский фотографический мир (как и вообще весь русский менталитет) грешит неясностью формулировок. Именно поэтому на “фотографический олимп” частенько у нас взлетают прохиндеи и лизоблюды. Они могут проповедовать какую угодно хрень и этому поверят – просто потому что во что-то верить положено. Читатель наверняка улавливает в моей речи горечь. Мне горько не за себя - худо-бедно, но мои работы доходят до печатного станка а следовательно, и до читателя-зрителя – а за подлинных «фотографических мыслителей» (например, Щеколдина), которым доступны вовсе, казалось бы немыслимые жанры «фотопоэма» и «фотоэссе», но массовому зрителю это неинтересно.

Я говорю о фоторепортаже не как о “карточке в номер”, а как о продукте творческой деятельности. Это не перечеркивает работу репортера. В конце концов если одна карточка способна рассказать о событии больше, нежели целая серия, мы имеем дело с шедевром. Но, ели бы Сам Господь Бог ограничился бы одним Адамом и всячески изгалялся бы над ним, Его можно было бы назвать Идеальным Творцом. Но Господь Бог создал человечество, каждый из членов которого неидеален. Иисус, Заратустра, Будда, Мухаммед – лучшие Его творения. Но для чего тогда мы, грешные? Подозреваю, на что-то мы все же сгодиться можем.

Серия фотографий тоже может стать замечательной духовной пищей. Главное, чтобы наличествовала среда, имеющий вкус, несколько отличный  от вкуса быдла, потебляющего пойло из зомбоящика. «Пир духа», подаренный фотографом, может вызвать даже разочарование: почему так мало карточек? Великие мастера фоторепортажа одной карточкой не ограничивались. Но, без сомнения, для выражения своих мыслей и идей они умели использовать наименьшее число фотоизображений. Каким образом? Владением максимальным количеством выразительных средств. Умением выделить из общей ткани бытия нечто общее, знакомое и понятное большинству.

Фотография тем и прекрасна, что занимающийся ей может сделать классную карточку в самом неожиданном месте и в самый, казалось бы, неподходящий момент. Не устану повторять: эдакая игра – самое радостное чудо фотографии.

Ну, хорошо, о шедеврах сказал. Но как же миллионы других охотников до фотографии (так говорили в старину), которым тоже не чуждо творчество? Ежели серенькая частичка “офисного планктона” смоталась на выходные в Париж или на деревню к бабушке, и привезла оттуда серию фотографий, мы уже имеем дело с фоторепортажем. Иначе говоря, с рассказом фотографа. Ведь в большинстве случаев мы “щелкаем фотки” именно для того, чтобы показать то, что ты увидел, родным и близким. Ну, и “на память”, конечно... Многие выкладывают “фотки” в Интернете. На них пишут отзывы, карточка даже ставят оценки.

Некоторые над этим, с позволения сказать, творчеством снисходительно посмеются. Но здесь есть один, простите, культурологический нюанс. Взлет русской литературы XIX века немыслим был без массового увлечения эпистолярным жанром, поэзией, романами. Русский театр рубежа прошлого и позапрошлого веков, породивший Станиславского Мейерхольда, Михаила Чехова строился на массовом увлечении «домашними» театрами, «семейными» постановками. В эпоху юности фотографии аристократы и мещане хорошо разбирались в литературе и театре.

Очень хочется надеяться, что, наконец и в фотографии нынешние мещане научатся разбираться. Ведь теперь «фоткают» чуть ли не все! Да, пока вкусы воспитывают «типа фотохудожники» - Ястребжемский, Рождественская, Намин. И многие думают, что работы вышеназванных мастеров, представленные в лучших столичных галереях, и есть шедевры! Но, по мере овладения языком фотографии, одаренный человек сам сможет отделить зерна от плевел. Или я слишком наивен?

 фото Эрика Лунда

Специально для недальтоников

Если Господь наделил большинство из нас способностью различать цвета, значит, сей дар надо как-то использовать. Иначе получается, супротив высшей силы идем... Апологеты черно-белой фотографии основным аргументом против цвета выставляют следующее утверждение: цвет деталей, попадающих в кадр, могут идти в противоречие с замыслами отвлекать от сюжетно важных деталей. Возражать не буду, но... что хочет создать фотограф – высокохудожественную картину? Так пусть рисует!

Помнится в Дивеево какой-то “странствующий монах”, явно экзальтированный тип, протестовал против того, чтобы я его снял (я его упрашивал, уж очень калоритен...): “А ты рисуй!” Кстати, специально беседовал на данную тему с мусульманином, муллой, между прочим, проучившемся семь лет в медресе, в Египте. Мулла наоборот утверждал, что фотографировать человека ислам не возбраняет, а вот рисовать человека – грех. Поди, пойми религиозных ортодоксов...

Все же мне думается, что противники цветной фотографии просто-напросто не владеют цветом в должной мере. В конце концов при помощи разнообразных “фотошопов” можно цвета приглушить, или наоборот усилить, подправить баланс белого или усилить один из основных либо дополнительных цветов. Одним нажатием кнопки мыши цвета убираются вообще. А вот сделать черно-белую карточку цветной гора-а-аздо сложнее.

О фотографической композиции

В одной из газет, в которой мне посчастливилось трудиться, в отделе иллюстраций на стене висела карикатура, увеличенная до размера плаката: редактор посылает фотографа на задание со словами: «Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что. Но чтобы было красиво!» Видимо, подразумевалось, что фотограф должен принести «красивую карточку» с точки зрения правильной композиции. Но что это такое – «правильная композиция»?

Я лично до сих пор не могу этого понять. Не знаю, почему, но меня не оставляет ощущение того, что «фотографической композицией» народ просто дурят.

Как из плохого вина получается хороший уксус, из скверных фотографов выходят замечательные преподаватели фотографической композиции. Я не намекаю на афоризм Чехова “умный любит учиться – дурак учить”. Есть удивительно талантливые учителя, которые способны гениально преподать фотокомпозицию – чтобы ученик смог идти по жизни, опираясь на врученный ему посох. Однако я все равно совершенно не понимаю словосочетания “фотографическая композиция”. Хотя, наличие «посоха» вовсе не отрицаю. Точнее, не «посоха», а «ходунков» при помощи которых младенец научается передвигаться в пространстве самостоятельно.

По сути композиция – наука заполнять плоскость изображения неким визуальным контентом (я говорю о композиции в изобразительном искусстве, ибо есть и музыкальная, и литературная, и шахматная композиции). Именно наука, ибо и правило “золотого сечения”, и “правило трети” описываются математическими формулами. Чувство композиции или есть, или его нет. Это как музыкальный слух. Можно немного подкорректировать чувство ритма, мелодии (в музыке). Но хорошо петь человек, которому «наступил на ухо медведь», не будет по любому. Радует тот факт, что как людей со сносным слухом, так и людей с хорошим чувством композиции, много. Думаю, больше половины человечества интуитивно понимает композиционные законы.

Без сомнения, в фотографической поэтике есть набор приемов, которые просто необходимо знать. Например: был такой замечательный военный фоторепортер Юра Пирогов. У него в арсенале имелся излюбленный прием, который он называл “заваливанием”. И “заваливал” Юра все - ну, просто, абсолютно все. Наклонишь линию горизонта так, что человек как бы взбирается по склону вверх – создается психологическое ощущение, что модель испытывает необычайную трудность. Наклонишь горизонт так, что человек как бы спускается с горы – возникает ощущение, что модель бежит. Прием неплохой. Но Юра его применял всегда, а потому доходило иногда до абсурда: казалось, что снял фоторепортаж… пьяный. Кстати, у Пирогова было удивительное свойство. Дело было в “доцифровую” эпоху, когда снимали на пленку. “Среднестатистический” фотокор привозил из командировки 15-20 пленок. Юра привозил полторы пленки. Именно полторы, даже не две! Умел, блин, мастер “докручивать” кадр так, что не надо было и дублей делать!

Мне кто-то рассказывал, что один из признанных советских мастеров фоторепортажа, прославленный военный фотокор любил приговаривать: “Сымать можно уне экспозитции. Сымать можно уне композиции. Но уне фокуса сымать нельзя – это будет трыппер”. В принципе сказано гениально. Потому что фотография – не изобразительное искусство. Хотя и строится по законам ИЗО. Фотография – нечто иное, и это “нечто” я назвал бы... контактным единоборством с Миром.

Фотографический аппарат фиксирует физическую реальность. Последняя, бывает, сопротивляется. Каждый художник (будь то живописец, скульптор, балалаечник или ландшафтный дизайнер) скажет, что “сопротивление материала” – главная проблема творчества. Для фотографа “материал” – не краска, не глина, не ноты и не саженцы. Материал фотографа – физическая реальность. В этом – уникальность фотографии. Как говаривал Картье-Брессон, “мы играем с исчезающими вещами; в этом боль и радость нашего искусства...” Знание художественной композиции в этой “игре” не поможет.

“Фотографической композиции” как таковой все же не существует, ибо все термины, понятия и приемы, которые использует современный фотограф, пришли к нам еще из эпохи Возрождения. Еще Леонардо да Винчи применял для своих трудов “камеру обскуру”. Но он не был фотографом! Или – был?..

Апологеты “фотографической композиции” учат делать ПРАВИЛЬНЫЕ с композиционной точки зрения карточки. Это логично, ибо художественная композиция – “контрапункт” любого визуального искусства. Одно позволю себе замечание. Художник-живописец, взяв впервые в руки фотоаппарат, наверняка сделает ПРАВИЛЬНУЮ фотографию, ибо композиционными законами он владеет в полной мере. Но вероятность того, что он сделает ХОРОШУЮ фотография, ничтожна.

Профессиональный фотограф, если он не пробовал раньше писать маслом, изобразит на холсте полнейшую мазню. Значит, живописец на ступеньку выше фотографа, ежели он может делать ПРАВИЛЬНЫЕ карточки, а фотограф неспособен написать ПРАВИЛЬНУЮ картину маслом? Да нет, конечно, - просто фотограф и художник творят в разных плоскостях.

Композиция – лишь один из элементов языка фотографии. Чтобы сделать ХОРОШУЮ карточку, нужно еще овладеть искусством оказаться в нужное время в нужном месте, да к тому же соблюсти технические условия, при которых и фокус, и композиция, и экспозиция выйдут на славу. А еще… здесь я скажу самое главное: надо чувствовать «нерв» реальности, тонко понимать всполохи бытия. Этот дар я именую «чувством хрупкости бытия».

Применю такую метафору. Изначально чувством хрупкости бытия наделен любой младенец. Мир для малыша - это его мать. Творчество фотографа – это крик младенца, мать которого на какое-то время отошла. Ему страшно… Младенцу хорошо, когда он сладко спит, прижавшись к маме. Фотограф счастлив, если пребывает в контакте с миром.

 Спичечная коробка

Не могу назвать себя «большим» мастером фоторепортажа –кишка тонка. Хотя «на четверочку» выдавать стабильный результат научился. Так вот: чтобы хотя бы достичь «четверки с плюсом», нужно преодолеть довольно крепкую стену. Прорвать внешнюю оболочку мира – задача тяжелейшая. Для достижения такой цели нужно пахать, корпеть, неимоверно напрягаться. Еще нужно научиться терпеть и ждать, либо бежать и хватать. В зависимости от обстоятельств… Те великие фотографы, с которыми мне посчастливилось столкнуться, практически не имеют личной жизни, они почти что блаженные. Те, у кого в порядке семья, имеют великую благодать: их жены фактически являются подмастерьями и единомышленниками. Да, фотография «высшей пробы» отнимает слишком много физических и духовных сил…  Но в том и сила этого увлекательного занятия!

Мастера в старину любили побравировать, заявляя, что классную карточку вполне можно сделать спичечным коробком. Или консервной банкой. Они это любят заявлять, подразумевая: снимают не фотокамерой, а головой. Но снимают все же фотоаппаратом; голова определяет местоположение этого прибора, а так же момент нажатия на клавишу.

В моей практике было два случая, когда вдалеке от дома ломался основной фотоаппарат, и приходилось снимать на мыльницу. Знаете… в такие моменты какая-то тяжесть с души падала, будто избавлялся от условностей… Не хватает зума? Можно подойти поближе! Широкого угла не достает? Отойди подальше! Вообще, весьма полезно сделать несколько шагов назад и посмотреть на происходящее отчужденно. Широкоугольник дает замечательное ощущение, будто ты внутри события. Но факт, что «разваленные», искаженные фигуры не передают психологию ЧЕЛОВЕКА.

Телевик, вырвавший из толпы выразительное лицо, выделивший динамичный фрагмент, порождает неприятную «плоскостность», туповатость.

Без сомнения, рисунок «леечного» объектива приятен. Особенно хорошая оптика проявляет свои преимущества при съемке против света (а в старину мастера говаривали: «Настоящий фотограф должен снимать только в контровике!»). Великие фоторепортеры не случайно – фанаты «Лейки». Однако жесткость раритетной германской оптики – для черно-белого фото. «Кеноновская» оптика более приспособлена к цвету. Ну, а «жесткости» и резкости (если оригинальное изображение не «завалено» по углам) можно добавить в фотошопе.

Вообще профессиональная оптика имеет преимущество только по двум параметрам: светлая «дырка» (диафрагма) и быстродействие. Отмечу: у меня есть цифромыльница «Никон» с объективом 38-380 мм и постоянной «дыркой» 3,5. Конечно малипусенькая матрица позволяет более-менее качественно снимать при чувствительности не больше 100 единиц… 

Но посмотрите на этот кадр:

Он сделан этой самой простенькой цифромыльницей "Никон".

А еще одна цифромыльница, «Панасоник», удивительно хорошо справляется с контровым светом. Впрочем на объективе «Панаса» гордо красуется надпись: «Лейка»…

 фотоРоберта Капа

Мать родна

Кто помнит фоторепортера Андрея Соколова? Был такой парень в ТАССе, ну, халтурил на “Рейтер”. Съездил в начале 90-х на войну в Абхазию, его там ранили. Он сдал пленки – и снова “на театр военных действий”... Ну, на сей раз его грузинский снайпер и пристрелил... Кинули гроб в землю, на престижном московском Ваганькове поставили красивый памятник. И забыли. И на хрена, спрашивается, фотограф Соколов жизнью рисковал? Что, он сделал гениальные карточки, вошедшие в мировую копилку культурных шедевров? Нет, просто бабло зарабатывал. И такая – любая война. Даже “холодная”. На одном из Интернет-форумов нашел крик души его сына: "Своим трудом он старался донести миру правду. К сожалению, его имя не вспоминают теперь ни в России ни в Абхазии. Наверное это несправедливо…"

Напомню историю промежутка Первой и Второй Чеченских войн. Работала у нас в России канадский фоторепортер Хайди Холинджер. Любила снимать в неприглядных позах российских политиков. Говорят, дала самому жирику (В.В.Жириновскому)  – чтобы его сфоткать в неглиже... И вот однажды ей поступил от чеченских “конкретных пацанов” заказ: снять какое-то мероприятие. В Чечне. Она не успевала и попросила подхалтурить фотокора ИТАР-ТАСС Володе Яцыну. Может, женская интуиция подсказала отвергнуть «заманчивое» предложение? “Пацаны” сулили за съемочный день три штуки баксов.

На деле выяснилось, что чечены хотели взять Хайди в заложники. Когда в аэропорту Грозного они увидели пожилого мужика, подумали: тоже закордонный господин. В общем, вскоре и ТАСС пришла “депеша”: платите два лимона баксов – и Яцына дома. А ведь Володя на халтуру летел, к деятельности государственного агентства он отношения не имеет... И ТАСС не стал торговаться за своего сотрудника. Торговались родственники, снизили цену выкупа на порядок. Короче, закончилось все бездарно. Началась Вторая Чеченская война, чечены переводили пленных (а заложников было немало...) все выше и выше в горы... И Владимир, человек пожилой и нездоровый, однажды сказал: “Все, идти не могу...” Его добили как загнанную лошадь.

Я это все к чему: в войне романтики нет. Война – страшная вещь. Фоторепортеры попадают на войну только с одной целью: заработать бабла. Многие зарабатывают. Некоторые – лишаются жизни. Се ля ви, а ля гер ком а ля гер... Не верьте благотворной силе адреналина! Он действует часа два, а потом становится страшно. Другие допинги – будь то алкоголь, наркотик или антидепрессант – разрушают организм. Ну, а самое разрушающее – ощущение постности “гражданки” – добивает самого стрессоустойчивого индивида уже дома

Впрочем, всякий вправе сам решать, что дороже – риски или бабло... Только учтите: издали фотографический объектив можно принять за оптический прицел. А в снайперской войне побеждает тот, кто первым обнаружил противника. У Булата Окуджавы, фронтовика, есть очень короткое стихотворение:

Не верь войне, мальчишка,

Не верь, она грустна.

Она грустна, мальчишка,

Как сапоги, есна.

Твои лихие кони

Не смогут ни-че-го.

Ты весь - как на ладони.

Все пули - в одного.

Россия: инструкция к применению

 В принципе в российской провинции можно работать без проблем при условии соблюдения следующих трех правил:

Не пей нахаляву.

Не приставай к чужим бабам.

Не вступай в религиозные споры.

Наверняка недоумение вызывает только третье правило. Поясню. Россия-страна закомплексованных людей. Пусть большинство из нас по своим убеждениям пофигисты, все равно парадигма, заложенная в наших предков – “православие-самодержавие-народность” – лежит в основании русского мировоззрения. Выпил на халяву, снял незнакомую “телку” – у тебя есть пути к отступлению. Но, если ты затронул теологическую сторону бытия!.. Пиши: пропало. Тебе выпишут по самое небалуйся. Последний оплот даже самого отъявленного забулдыги – его Вера. Он может пожурить “доброго царя”, поколебать основы государственности. Но не трогай его Веры! Ты попадешь “серпом по яйцам”! Дело вот, в чем: мы, русские, по сути рабы. Нас имеют по-разному и по-всякому. Мы привыкли и в сущности выработали против прощелыг иммунитет. Но прощелыги именно потому нас имеют, что оставили нам во владение “религиозный заповедник”. Отдушину. Дело не в церкви. Проблема сидит, как всегда, в головах. Каждый русский вырабатывает свою аксиологию, систему ценностей. В ней, как правило, ни собственность, ни семейные узы, ни сама жизнь не святы. Истинно святое только одно: представления конкретного индивидуума о религии. Он никого не впустит в свой мир, в свою “внутреннюю церковь”. Поэтому не спорь о религии, ибо получишь адекватный отпор!

С “русскими тараканами” в головах бороться не следует. Их надо научиться... любить. На практике это выходит так: видишь калоритнейшего мужичка – и тебе его хочется снять. Вскидывать камеру – и снимать? Да, это вариант. Но сначала подойди, разговорись, скажи: «вы…», «уважаемый…», «сударь…» Только не произноси: «извините…», «простите…» У нас не любят извиняющихся и кающихся. Их презирают. Короче: если мужик почувствовал, что его чуточку уважают – он твой. «Докручивай» его как хочешь. Бывают, конечно, отвратительные исключения… но об этом ниже.

Вообще работу над фоторепортажем в России лучше всего иллюстрирует бородатый анекдот. Поручика Ржевского спрашивают: “Как вы умудряетесь иметь столько женщин?” – “Легко. Иду по улице, вижу симпатичную барышню, запросто подхожу и спрашиваю: Мадам, разрешите вам впен-дю-рить!” – “Поручик, ведь так же можно и по мор-р-рде!” – “Бывает, что и по мор-р-рде. Но чаще впен-дю-риваю”.

Без шуток. Повторюсь: к человеку все же надо не лениться подойти. И хотя бы о чем-нибудь поговорить. Все просто: задаешь любой вопрос (например, водятся ли у них бобры) и внимательно слушаешь. В этот момент уже можно начать снимать. Человек польщен твоим вниманием. Он уже готов тебя расцеловать, только пока сам не знает этого. Больше задавай вопросов и слушай! Да, тебя могут обозвать “шпионом” потребовать удостоверение личности. Но это не со зла! Покажи корочку, пусть даже и липовую. После этого “модель” вся твоя!

Встречаются, конечно, и полноценные ублюдки. С ними обходиться труднее. Например, на деревню всегда найдется гавнюк. Который себя будет считать местным “авторитетом”. Ему прежде всего надо продемонстрировать свою власть. Как “представитель власти” он будет тебя гнобить Здесь нужно не потерять достоинства. И ни в коем случае не произносить фразу: “Сейчас я вызову милицию!” Если есть возможность, вызови ее тихо. При слове “милиция” гавнюки звереют, ибо они не считают Ментов властью. Лучше намекнуть на то, что о поведении гавнюка узнает глава сельсовета или района. Это действенней.

Дело вот, в чем. В нашей стране в настоящую эпоху главенствует феодализм. В Москве сидит царь. В “белых домах” областных центров сидят князья (губернаторы). В райцентрах посажены “воеводы”, главы районов. Да, на районном уровне выборная система сохранена. Но у нас она уже доведена до абсурда и люди голосуют за того, кого рекомендует “партия власти”. Логика народа проста: “эти уже наворовали – а придут новые - наворуют больше...” Этим мифом властьпридержащие пользуются в полной мере. То, что официально именуется “вертикалью власти” и есть феодальная система. Она имеет множество недостатков, однако грамотный человек находит в ней немало полезного. Например, “добро” от “воеводы” - твой “карт-бланш” для работы в данном районе. Ну, а если ты получил благословение кня... простите, губернатора... Все пути вданном регионе пред тобою открыты!

Царей и князей любят и уважают. Опричников (читай – сотрудников органов правопорядка) презирают. Отчего менты иногда пытаются продемонстрировать свою власть. “Крышеваться” в России обязательно. В старой, дореволюционной России “крышей” была “подорожная”, специальное распоряжение, обязывающее станционных смотрителей давать свежих лошадей вне очереди. И в наше время так же: есть “добро” от вышестоящего начальника… лошадей тебе, конечно, не поменяют. Но машину с водителем и сопровождающим предоставят. Так же и в православной церкви: получил благословения от иерарха – двери храмов и монастырей лишаются замков и привратников. В православии легче проходимцам: если Богу не веришь, соври. Тебе поверят, что благословение получено. Для чиновников на местах нужен хотя бы один «контрольный» телефонный звонок «наверх».

И еще. Как ты себя “поставишь” – так к тебе и отнесутся. Уважают в русской провинции гладко выбритых людей, не дышащих перегаром. Оттого зачастую и страдают...

Не забывай: у тебя “развлечений” может быть до хрена, а то и больше. У жителей глубинки наблюдается дефицит свежих ощущений. Для них любой новый человек – источник информации и, возможно, объект для издевательства. Это не со зла, а от недостатка адреналина. Восполни дефицит, подлей масла в огонь! Но не до пожара, а так – удовлетворить амбиции всяких гавнюков. Ты будешь вознагражден замечательным видеорядом, гавнюки будут думать, что построили «столичного фраера». И всем хорошо!

«Великий и ужасный» фотошоп

Эпоха доверия к фотографическому изображению закончена. Отрицать сей факт будет только кретин. Однако, графические редакторы типа «фотошоп» здесь не при чем! При желании можно перенести фотоколлаж на пленку и заявить, что это «негатив». Технически ре