Уважаемые дамы и господа! Не забывайте, пожалуйста, что на территории Российской Федерации действует Авторское право, согласно которому использование чужих материалов, либо их фрагментов в коммерческих целях преследуется законом! Некоммерческое использование автор всячески приветствует.

Мне можно написать по адресу:

89162937358@mail.ru

Или позвонить:

8-916-293-73-58

Другой ресурс автора (он о России и о русских людях):

http://genamikheev.narod.ru/

Вольские невольники

   Два ряда колючей проволоки. Трехметровый забор. Вышки и часовые с оружием, заряженным боевыми патронами. С трудом верится, что это зона для малолеток. Вольская воспитательная колония.

   В последнее время в детской зоне все более заметна становится особая каста заключенных. Сильно поношенная одежда, разбитые ботинки, какая-то загнанность в лицах. Это каста малоимущих. В сущности, и отличаются-то они от остальных только тем, что к другим, более счастливым, приезжают родители, снабжают их одеждой и сигаретами. Естественно, они делятся с «малоимущими», но здесь большую роль играет психологическое преимущество. Да, собственно, чем этот мир подростков и юношей за решеткой отличается от Большого мира? Но удручает здесь другое. При выходе из заключения, юноше - сироте (а именно из сирот и детей из неблагополучных семей образуется клан малоимущих) просто некуда деваться. Администрация колонии старается пристраивать парней в ПТУ, но при массовой безработице они снова могут стать готовым материалом для преступного мира... Стараются так же как можно позже переводить во взрослые зоны (это, естественно, при длительных сроках).  И даже, презрев возрастной ценз (с 14 до18 лет) держать парня у себя до 21 года, а там при условии хорошего поведения светит УДО (условно - досрочное освобождение).

   Диме Зернову (фамилия по его просьбе изменена) девятнадцать. Тому, что он еще здесь (а не во взрослой зоне), помогли семь благодарностей в личном деле. А срок у него немалый - 9 с хвостиком лет. И преступление его слишком характерно для нашего времени. Он, и еще несколько парней насмерть забили мужчину. За джинсы. Его удар следствие признало смертельным. А джинсы все равно не подошли.

   Вот он, малолетний убийца сидит передо мной, хмуро глядя исподлобья. Чем, в сущности, я от него отличаюсь? Только, разве, тем, что находимся с ним по разные стороны решетки... Я - относительно благополучный московский журналист, он же - малолетний преступник. Я довольно свободен в своем поведении, даже веду себя несколько вальяжно, он же до предела напряжен. Вообще в обычной жизни нетрудно «вычислить» даже бывшего зека по этой всегдашней напряженности. Никаких откровений я от Димы не жду. Да и не смогу залезть в душу к парню. Разговор идет о привычных вещах. Под УДО он, как тяжелостатейник,  попадает, но в отличие от вора, сидеть ему как минимум две трети срока.

   Да и не будет он ни на что жаловаться, в этом состоит принятая в зоне игра, приз в которой - сокращение срока. Естественно, главная мечта Димы - о воле, хотя сам он с трудом представляет, чем он там будет заниматься. Задели любимую тему тюремного фольклора - о «черных» и «красных» зонах. И важно не то, кто в какой зоне держит власть - «менты» или «паханы» - а то, что малолетние преступники, еще изолированные от мира большого криминала, уже вполне осведомлены о законах и правилах, в нем творящихся.

   Его, друзья, к кому приезжают родители, рассказывают, что они иногда даже рады, что их дети здесь, а не в Чечне. Здесь хотя бы можно быть уверенным, что их чадо останется в живых...

    Дима давно уже понял, что матери он не нужен. Помогает то, что в зоне строятся отношения по принципу землячества, а посему на отсутствие одежды и курева ему не приходится жаловаться. В общем, не получился у нас разговор по душам.

   А почему - я понял, только выйдя за зону. Просто потому, что испытал чувство неимоверного облегчения. Все-таки воля - это все.

Геннадий Михеев

Библиотечка

(книги о фотографии для чтения на мобильных устройствах в формате FB2; для начала скачивания достаточно кликнуть на названии либо на иконке внизу этой страницы):

Чудо фотографии

Не прячь глаза от Бога

Язык фотографии

Ловцу частичек бытия

Окно души

Занимательно о фотографии

Тайна светописи

"Гражданин начальник, вышлите чистые конверты!"

- Давайте определимся сразу, - едва познакомившись, сказал заместитель начальника Вольской воспитательной колонии капитан Евгений Кочкин, - у нас здесь содержатся не зеки, а воспитанники.

На фоне высоких стен с натянутой поверху колючкой и вышек с охраной эта фраза, честно говоря, прозвучала несколько театрально. Так кто же тогда там, за стеной, - мирные колонисты, что ли, волею судеб заброшенные сюда осваивать неведомый мир?

- Да просто несчастные пацаны, - говорит капитан. - Для многих из них белая чистая простыня на кровати - целое событие. Иные и умываться не умели.

Кочкин - бывший учитель физкультуры и мастер спорта по боксу.
- Трудные подростки для меня не в диковинку, - рассказывает он. - Боксом маменькины сынки не занимаются. Да и, честно говоря, назвать преступником пацана, который залез в погреб к соседу, потому что мамка с папкой пьяны, а дома плачут голодные сестренки, у меня язык не поворачивается. А таких в колонии 80 процентов.
- Но ведь есть и убийцы, и грабители…
- Есть. Но чаще всего в их судьбе главную роль играет случай.

Сергею шестнадцать. В колонии уже два года. Худенький невысокий подросток. В тот злополучный день он готовил уроки за кухонным столом. Сюда же зашел и пьяный старший брат. Вернулся домой с очередной своей подругой, чтобы продолжить веселье. Малявка со своими книжками занимал единственный в доме стол. Старший, не долго разговаривая, набросился на него с кулаками. Защищаясь, Сергей схватил со стола нож. Зажал в дрожащей руке, выставил его перед собой: "Не подходи!" Эти слова прозвучали больше просьбой, чем угрозой. Разве ж они могли остановить вошедшего в раж пьяного мужика?

- Ну, держись! - старший брат бросился на зажатого в угол пацана и… напоролся на нож. Насмерть.

Олег тоже в колонии за убийство. В отличие от большинства подростков, он из благополучной семьи. Прекрасно владеет английским, хорошо знает литературу.

В тот вечер, который перевернул его жизнь, он мирно беседовал на лавке во дворе со своей подругой. Подошли трое. Стали задираться. Олег вытащил перочинный нож, думал, попугает парней и драки удастся избежать.

Таких ребят, с большими сроками, в колонии немного. На 90 человек первого отряда чуть больше десятка. Есть, конечно, кто пошел на убийство или грабеж по пьянке или накачавшись наркотиками…

- Большинство воспитанников выросли в семьях, где забыто, что такое материнская любовь, - говорит капитан, - вот вам образчик.
И он протягивает измятый листок с каракулями из двух строк. Месяц назад к Кочкину обратился один из воспитанников, который уже полгода не получал вестей из дома. Капитан сделал запрос в райотдел милиции. Семья милиционерам оказалась известной. Под доглядом участкового пьяная мамаша накрапала: "Гражданин начальник, если вы хотите, чтобы я писала сыну, вышлите чистые конверты".

Другая мамаша недавно навестила Кочкина. Не спросив о сыне, а ведь два года не видела родимого, сразу с места в карьер: - Помогите. Нужна от сына бумага, что он отказывается от своей доли в квартире. Попробовал капитан достучаться до материнской совести, мол, куда же вернется парень из колонии, не получилось. Так и выпроводил мамашу ни с чем, и свидание не разрешил.

Таких воспитанников в колонии треть: 24 круглых сироты и 120 тех же сирот, только при живых родителях, для которых важнее всего в жизни бутылка.

Как-то здесь произошел дикий случай. Обычно к Дню родителя в колонии оформляют документы для досрочного освобождения, чтобы родители смогли сразу же, после праздника, забрать детей домой. В числе счастливчиков оказался шестнадцатилетний Андрей. Узнав об этом, приехавшая на праздник бабушка кинулась капитану в ноги.
- Миленький, - запричитала она, - не делай этого. Попридержи Андрюшку в колонии хотя бы до осени. В сентябре я картошку выкопаю, а то ведь кормить нечем. С голоду помрем.
В глазах ее было такое отчаяние, что капитан сдался.

- Самое страшное в нашей работе, - считает Кочкин, - вот эта безысходность. Чаще всего на воле наши воспитанники ни кому не нужны. В голодной семье появляется лишний рот, который сам себя прокормить может, только если опять пойдет воровать. Ведь устроиться сегодня на работу и для взрослого несбыточная мечта. Что уж тут говорить о нашем контингенте.

…Кочкин ведет меня в свой родной, первый отряд. Год назад он был здесь начальником. Отряд до сих пор его гордость.

Вместе с капитаном поднимаемся на второй этаж. Дневальный отпирает дверь. Запоры - это, пожалуй, единственное, что здесь напоминает о неволе. А так - обычная казарма, лихой дневальный с шиком отдает рапорт. Режет ухо только обращение: "Гражданин начальник!" Впрочем, есть еще одно отличие. Здесь даже начальник отряда не скажет воспитаннику: "Садитесь". В ходу более обтекаемое выражение: "присаживайтесь".

В спальной комнате о том, что это колония, напоминают лишь прикрепленные к спинкам кровати таблички, как в больнице. Только вместо диагноза - сроки заключения. В казарме пусто. В это время воспитанники в школе.

Школа и ПТУ в колонии - единственная возможность справиться с молодой энергией, занять пацанов полезным делом. Сегодня в колонии работать можно лишь в небольшом подсобном хозяйстве да еще в пекарне. Даже льготники, которые могут трудиться без конвоя вне зоны, и те не все при деле. Едва удалось пристроить семерых подсобниками на цементный завод…

Директор школы Виктор Андрианов с гордостью рассказывает, что все, начиная от наглядных пособий и кончая школьным музеем, сделано им вместе с учениками. Воспитанников нужно многому учить. Бывает, даже букварю. Семнадцатилетний недоросль в первом классе здесь не редкость. Хотя встречаются и экземпляры, которые с компьютером на "ты". Но это, скорее, исключение. В школе действуют все одиннадцать классов, начиная с первого, в котором учится 267 человек. А один из кабинетов оборудован под небольшую церковь, здесь вместо доски на стене висят иконы, перед которыми горят лампадки. Вообще же молельные комнаты есть в каждом отряде.

Вот только отремонтированная в прошлом году одним из вольских предпринимателей крыша грозит превратить школу в развалины. Она протекает так, что теперь электричество в школе работает только на первом этаже, на других отключено.

ПТУ, которое расположено в этом же здании на верхних этажах, посещают 210 воспитанников. Здесь можно выучиться на электрика, слесаря-сантехника, маляра-штукатура и каменщика. Правда, по некоторым специальностям ребята получают только теоретические знания. В ПТУ не хватает наглядных пособий и оборудования. Деньги, получаемые колонией из УИН, в основном идут на питание. Из одежды в колонию поступают только телогрейки и шапки. Вот и организовали в каждом отряде - фонд. Его пополняют сотрудники колонии, которые собирают старые, но еще годные вещи по родным и соседям, а бывает, сбрасываются по 15 рублей с зарплаты и покупают на всю сумму носки для ребят. Помогают и родители колонистов, те, что по-состоятельнее.

Кто в стороне, так это власти. Колония "обслуживает" всю Саратовскую область. Но на просьбы помочь воспитанникам (письма администрация колонии разослала всем районным главам). Откликнулся только Волжский район Саратова Что интересно, колония в Вольске со временем перестала быть для трудных подростков пугалом. Поначалу их возили сюда работники милиции часто. Мол, смотрите, будете вести себя плохо, попадете сюда. Теперь экскурсии прекратились.

- Эти поездки дают обратный результат, - говорят в милиции. - Подросток, побывавший здесь, перестает бояться наказания. Он так и заявляет, мол, отправляйте в колонию, мне там хуже не будет.

Сергей АДАМОВ, Вольск
www.province.ru 

Фотокниги о России и русских людях в формате PDF (для начала скачивания достаточно "кликнуть" по картинке):

Книги о фотографии в формате FB2 (для начала скачивания достаточно "кликнуть" по картинке):

Фотоальбомы: