Не прячь глаза от Бога

 Мэн Рей "Неизвестная из Сены"

Эссе о творческой фотографии

Одна из статей, которую я написал ранее, называется: «Идея Бога в творческой фотографии». В ней проанализирован очень простой императив, придуманный еще Федором Достоевским: если Бога нет, то все дозволено. Фотографическая деятельность – показательное поле для применения данной схемы; практически, фотография – прекрасное поле для разрешения этических вопросов. Что делать – снимающий человек  почти всегда оказывается в положении неудобном для многих. То он мешает кому-то, то ему создают помехи… а зачастую лишь одно фотографическое изображение способно не то что поссорить двух людей, а даже вызвать международный конфликт. Творческая фотография – искусство контактное, и фотограф творит среди людей (хотя люди зачастую считают, что снимающий не творит, вытворяет). Отсюда масса неприятных ситуаций, от которых страдают невинные.

В общем, я постарался развить заложенную в указанной выше статье идею, в результате получилось данное эссе. В сущности я отважился поразмышлять о природе творчества фотографа и о всем, что окружает креативную деятельность снимающего человека. Заранее извиняюсь, что местами текст получился довольно рваным. Если Вам вдруг показалось, что автор перескакивает с темы на тему, постарайтесь понять: ежели бы я «сшил» куски текста при помощи лишних слов, получилось бы много «воды». Предлагаемый Вам текст по возможности «высушен», но и довольно строго организован.

Фактический материал, использованный мною, обширен. Я постарался посмотреть на творческую фотографию с той точки зрения, что данный вид искусства имеет черты, коих вы не найдете в иных творческих занятиях. Фотография вообще расширяет наш (если быть точнее – твой) духовный мир. Хотя, некоторые склонны считать, что как раз сужает. Итак, приступаю к рассказу о «фотографической аксиологии»…

1. Бог видит нас через объектив

Когда на нашей планете

человеку есть, что сказать,

 трудность заключается не в том,

 чтобы заставить его сказать,

а в том, чтобы помешать ему

высказывать свои мысли

слишком часто.

Джордж Бернард Шоу

Заголовок этой, по сути, предуведомительной части эссе лукав, поскольку Бог видит человека и через объектив, и через субъектив, и через коллектив, и через медиа-актив, – и вообще через все сущее, оканчивающее не только на «…ктив». Причем, вне зависимости от того, веришь ты в это или нет. «Если Бога нет – то все дозволено» - парадигма современной творческой фотографии. То есть, общество (по крайней мере, западное) благосклонно разрешает публиковать изображения черт знает чего, не ожидая, что таковое деяние, мягко говоря, может иметь негативные последствия.

Погибла в конце прошлого тысячелетия британская знаменитость, принцесса Диана. Все (почти) понимали, что фотографии умирающей в расплющенном автомобиле женщины слишком натуралистичны, чтобы их тиражировать. Да и вообще надо царя в голове иметь, чтобы не допустить публикацию страшных фото. Прошло лет десять – и данные фотографические изображения все же появились во всемирной Паутине. Свобода информации? Да, дело святое. В конце концов, если у человека не все дома, он будет тешить свой извращенный взор всяким визуальным мусором. Медиа-общество воспитывает потребителя информации, а не вдумчивого созерцателя. И это – проявления закона общечеловеческого стада, согласно которому первенствует тот, кто владеет информацией. Другой вопрос – для чего первенствовать вообще, но данная категория останется вне нашего внимания.

Многие ворчат по поводу жестокости видеоряда, представленного в галерее победителей конкурса «Уорлдпрессфото». Просто энциклопедия зверства и насилия! Все встает на свои места, если подменить понятия. Надо представить себе, что перед тобой некая «Всемирная хроника Апокалипсиса», которую ведут лучшие фоторепортеры современности. Да, массовый потребитель информации требует не просто хлеба – но хлеба с маслом, а желательно икоркой. Черной. Ну, а зрелищ – так с кровью, гениталиями и обязательно отвратительным, но занимательным скандалом.

По счастью, фотография дарит нам разнообразие. Кроме жареного, человечество создает гигантский массив эдакого серенького фотопланктона типа кисок (двух типов - животного и человеческого), закатов, птичек и отражений в лужах. Данный многомиллиардный контент успешно гасит негатив, порождаемый «професси-анальными» фотомастерами. В итоге мы наблюдаем равновесие. Гармонию сфер. Человек здоровый психически нормально плавает в этом визуальном океане, подспудно выработав в себе интуитивные принципы видеоэкологии. Ну, а психу все во вред, поэтому вряд ли стоит сильно корить таблоиды за насаждение дурных вкусов. Дерьмо, простите, хорошо липнет лишь к аналогичному.

Если уж заговорил о фотоконкурсах, за «а» скажу и «б». Мы знаем, что спортсмены на Олимпиадах отстаивают честь своих стран, клубов и личное реноме. Таковы любые соревнования, в том числе и фотографические. Но, если обратиться к Античности, мы не можем обратить внимание на то, что древние греки устраивали Олимпийские игры у подножия горы Олимп. На данной возвышенности согласно представлениям эллинов жили боги. И атлеты состязались не только для личной славы, но и для удовольствия богов. Современные спортивные состязания и всякие творческие конкурсы даже не предваряют религиозно-ритуальные действия. Возжагие «священного огня» у подножия горы Олимп уж никак не назовешь языческим обрядом – это всего лишь красивая традиция. Церемонии открытия и награждения – всего лишь презентации команд, участников и спонсоров.

То есть, конкурс – ярмарка тщеславия. Да, последнее – двигатель прогресса, но… кровожадность «Уорлдпрессфото» - явно не показатель прогрессивности, а, как минимум, отражение жестокости мира и сердец. Ну, фотожурналистика – лишь относительно небольшой сегмент фото-деятельности. Пусть журналисты создали значительную долю произведений, составивших золотой фонд визуального груза человечества, но все же они не монополисты. У творческой фотографии множество областей применения и уровней реализации творческих потенций. Всякий найдет себе нишу – в этом, видимо, и причина популярности фотографии.

Без сомнения, я счастливый человек, ибо люди, которые хотят, чтобы я преподал им уроки фотографии, выходят на меня благодаря моим фотографическим опытам и текстам о фотографии, а вовсе не по чьему-либо лукавому совету или посредством умно организованной рекламной политики. Прекрасно понимаю, что мои ученики хотят получить у меня нечто иное, нежели секреты получения высококачественных и высокохудожественных фотокарточек.

Есть авторы намного более мастеровитые, они наверняка одареннее меня. Но я должен понять тех, кто обращается именно к Геннадию Михееву, ведь что-то особенное несу и я. И это «что-то» в меньшей степени относится к ремеслу фотографии, а, скорее, приближается к искусству отражать мир при помощи ремесла фотографии. Может быть, просто люди хотят у меня научиться умению видеть.

Когда-то я написал работу «Искусство видеть мир», которая в сущности была посвящении архетипам. Мне представлялось, что в творческой фотографии во главе угла стоят устойчивые образы (в том числе и визуальные), живущие в нашей культуре тысячелетиями. Ныне я склонен считать, что это не совсем так: творческая фотография опирается на более сложную систему ценностей, и фотографический язык составлен из множества элементов. Этой теме посвящена работа «Язык фотографии». Фотография как занятие – довольно провокационная игра, и в труде «Чудо фотографии» я попытался проанализировать этические аспекты фотографии и разобрать тему отношения снимающего человека и видимой реальности. В работе «Не прячь глаза от Бога» я попытаюсь ответить на вопросы учеников, одновременно опираясь на свои ранние идеи. Прекрасное испытание собственных мысленных построений!

А вопросы очень даже любопытные. Очень часто они меня ставят в тупик. Что-то обязательно надо сказать, но после, уже после занятия, приходит в голову более изящный ответ, вероятно, близкий к истине. Но ученик уже ушел, и крепость «заднего ума» уже как бы и не злободневна.

А поделиться свежими мыслями хочется, порой они прямо сами просятся, чтобы их излили на бумагу. Отписался – и вроде как от души отлегло. Графомания? Я пишу далеко не каждый день, и порой подолгу обдумываю фразу. Точно знаю, каков у данного эссе будет объем, за который взялся, и набор тем.

 Выскажу одно спорное соображение. Мой опыт общения со снимающими людьми (в среде профессионалов) показывает, что общекультурный уровень творческого сегмента фотографов все же довольно низок. Поверьте – я знаю, о чем говорю. Фотолюбители (люблю словосочетание: «охотники до фотографии») совсем другие люди. Увлеченные фотографией занимаются фотографическими опытами ради удовольствия, чего не скажешь о профессионалах, большинство из которых давненько забыли, что можно снимать просто так – не для денег, а для души.

Есть, правда, среди любителей толстая прослойка тех, кто более склонен к техническим «наворотам», сама же творческая часть для них как бы легкая придача. Такие люди учиться ко мне не приходят – и это замечательно, ведь я все же исхожу из представления, что даже самая простенькая цифромыльница – сложнейший оптико-электронный прибор, и при посредстве цифромыльницы можно вполне достойно снимать. Другое дело, техническое качество все же будет страдать, да и возможности простенькой камеры весьма бедны. Но хороший мастер все же должен владеть всем арсеналом средств получения фотографических изображений, придуманных человечеством.

 Не случайно об этом говорю: несколько раз ко мне приходили настоящие профи, которые простенькой цифромыльницей пользоваться не умели. У мыльницы нельзя завышать чувствительность, огромная глубина резкости лишает изображение «объема», легкий аппарат дрожит в руке… Это все равно как из «Мерса» пересесть в «Запорожец». Да, несолидно, убого. Но ведь едет! Как там в старом анекдоте: «Полчаса позора – и ты на работе!» Но ведь, если рассудить, ежели у тебя нет мигалки и крякалки, все типы авто стоят в одной пробке. А мастерство (в данном случае не вождения автомобиля, а фотографической съемки) все же несет человек, а не техническое средство. Великий Шумахер любит покататься на карте, и даже участвует в соревнованиях. Интересно, что в «потешных гонках» он не выигрывает, в картинге свои «звезды».

Замечу: даже в крутые профи приходят все же из любительской среды. Юношеская восхищенность предметом увлечения (в данном случае я о фотографии) рассасывается, а остается схема «товар-деньги»… приношу извинение за грубое сравнение, но любовь за деньги все же имеет определенное именование. «Не продается вдохновение, но можно рукопись продать». Кушать хочется всем, физиологии еще не отменили. Если человек блестяще снимает, разве грех ему за это платить? Таков мир – те, кто что-то делает хорошо, «это» продает. Представители круга поклонников «это» покупают. Часто бывает, что высокоценимые вчерашние шедевры успешно забываются, а подлинными самородками признаются отвергаемые ранее опыты «неудачников». А бывает, что успех сопутствует тому или иному произведению и при жизни автора, и после его ухода. Здесь не угадаешь.

Естественно, я задаю ученикам вопрос о том, какие мотивы двигали ими, когда они принимали решение обучаться у меня. В конце концов, должен же я знать свои плюсы! Ну, и минусы, конечно.

Основной минус: я не могу научить делать коммерчески выгодную фотопродукцию. Другой – не научу достигать звенящего качества. Но все же есть у меня и плюсы. Как это ни смешно, к фотографии они имеют весьма опосредственное отношение. Первое: я умею находить интересную фактуру. Иначе говоря, выискивать интересные сюжеты. Второе: я умею снимать людей так, что они выглядят на фотографиях одухотворенными, добрыми, душевными. Можно сказать иначе: живыми.

Рискну предположить: вероятно, первое мое преимущество связанно со вторым? То есть, я выискиваю людей «живой» фактуры, а злых людей просто-напросто не снимаю, обхожу стороной, внутренним чутьем ощущая потенциальную опасность. Мир прекрасен, пока ты смотришь лишь на прекрасное? Вспоминается старинный обычай, согласно которому беременной женщине запрещено смотреть на уродство, ибо дитя рискует родиться уродом. Всякий художник тоже что-то вынашивает… Конечно, это не так, ибо и в моих фотографических опытах отражено немало убожества. Попытаемся проигнорировать лингвистическую ловушку: ведь «убожество» - это то, что «возле Бога».  Просто замечу: автор Геннадий Михеев иногда весьма удачно фиксирует нечто НАСТОЯЩЕЕ, лишенное глянца. Чаще всего, правда, вовсе неудачно. Это НАСТОЯЩЕЕ я именую «дыханием самой жизни».

Вообще говоря, большинство моих учеников изначально убеждены в том, что я обладаю каким-то «ключиком» к людям. Наверное, есть у меня какие-то приемы, помогающие раскрепостить снимаемого человека. Некоторые разочаровываются, когда я – хотя и не слишком скучно – стараюсь вложить в головы понятия экспозиции, объекта и его свойств, типов освещения, среды, фона, пластичности. «И это все?!» - думают они. Для ремесла фотографии в принципе – все.

Но ведь ко мне приходят думающие люди, которым одного ремесла маловато будет. Тем более, многие пребывают в кризисе, ибо уперлись в невидимый потолок и не знают, в какую сторону развиваться дальше. Многие говорят с искренней прямотой: «Хочу попробовать видеть так же как вы». То есть, о фотографии как бы и нет речи!

Собственно эссе как раз и посвящено осмыслению, анализу вопросов, которые чаще всего задают ученики. Не скрою: ответов я не знаю. Собственно, писать я принимаюсь по причине того, что, облекая вольно гуляющие мысли в текстовую форму, тщусь что-то понять. Мысль изреченная есть ложь. Но еще сформулированная мысль – камушек в мостовую, по которой шагаю в направлении, которое, вероятно вовсе и не ошибочно. Шествие вслепую и в направлении лжи? Ну, это уже лукавство. Конечно же, у меня есть замысел, план и даже сюжет. Не знаю вот только, получится ли у меня не соскочить с намеченного пути.

Буду использовать фрагменты большой и неудобоваримой работы «Язык фотографии» и легкого радостного труда «Чудо фотографии». Только с развитием и с привязкой к теме.

Тему сформулирую просто: как изъясняться при помощи фотографии? Как понятно, внятно и по возможности ёмко выражаться фотографическим языком? В какой мере фотография является средством постижения видимой реальности и самовыражения?

2. Внутреннее вещей

…Не прячь от Бога глаза,

А то как он найдет нас.

Небесный град Иерусалим

Горит сквозь холод и лед,

И вот он стоит вокруг нас,

И ждет нас, и ждет нас…

Б.Г.

В моей жизни был длительный период, когда я в качестве журналиста путешествовал по российской глубинке. Летом, ежели не хлещет дождь, проблема досуга более-менее разрешима. Просто отправляешься бродить с фотоаппаратом по всяким закоулкам, и это доставляет замечательное удовольствие. В иные периоды справляться с сидениями в гостиницах типа «тараканья щель» непросто.

Скажу честно: это только великие труженики способны отдаваться творчеству в любой обстановке. Я не таков. Много раз пробовал брать с собой «долгоиграющую» работу типа написания статьи о фотографии или рассказа, но в итоге ничего не ладилось. Поглощать книги, сверлить глазами зомбоящик тоже вроде бы полезно для убивание времени. Я даже брал с собою DVD-плейер, смотрел познавательное кино. Но как-то все шло кисло. Хотя все же шло. Прожигание жизни играми на «наладоннике» (был такой тип мини-компьтеров) тоже надоедает. В общем, остается замечательная ниша для алкоголя.

Много раз я ставил такой опыт: садишься в гостиничном номере напротив обшарпанной стены (а в уездных «домах колхозника» они были сплошь такие), наливаешь первые сто грамм и приступаешь к созерцанию. Примерно после третьих ста грамм вдруг начинаешь замечать, что некоторые обшарпанности очень даже выразительны. Представляешь себе в безобразных разводах потертостях и трещинах какие-то острова, или звездные туманности. Водка вкрадывается в мозг медленно, и созерцание бесформенности очень скоро поглощает тебя всецело.

Наутро просыпаешься – и видишь ту же убогость. Но есть план на сегодняшний день – и надо идти работать над очерками и репортажами. А вечером тебя встречает все та же обшарпанная стена. Так недолго и спиться…

Конечно, я приукрасил. Такие опыты я все же ставил не слишком часто, о чем свидетельствует мой весьма богатый фотографический и текстовой архив. Но я не стал бы вспоминать о стене, если бы не второй тип опытов. Бывало,  подолгу (порой сутками) приходилось ждать поезда или самолета. Конечно же, тоску ожидания лучше всего скрашивает алкоголь. И та же история: по мере увеличения дозы все больше объектов кажутся «не такими и безобразными». А просмотр «пьяной» съемки на трезвую голову показывает, что лучше бы ты фотоаппарат и не вынимал. Один мой знакомый фотограф так и говорил по поводу невыразительной съемки: «Это ж надо было столько выпить!»

Хочу обратить твое внимание, дорогой читатель, на слово «безобразное». Это значит, «без образа». Выпивая в плохой гостинице, я видел в обшарпанной стене некий образ, который на поверку оказывался в общем-то пустышкой. А, если «образ» что-то и представлял из себя, то был явно слишком невыразительным.

Бывало, и алкоголь здесь не при чем. Снятое на абсолютно трезвую голову тоже частенько получалось невыразительным, без-образным. Однако, смею напомнить один исторический факт. Леонардо да Винчи любил следующее развлечение: он забирал кистью краску и… резким движением стегал ею о стену. А в получившейся кляксе высматривал образы. Это маэстро называл «тренировкой воображения». Смею заметить: все же Леонардо запомнился нам «Джокондой», а не кляксами. А ведь есть художники, которые творят исключительно «кляксы», называя это абстракционизмом.

Фотографы тоже иногда любят абстракции. То есть, абстрагируются от реального объекта, представляя его как нечто иное, отчужденное. Для того и придуманы ракурсы, необычное освещение, эксперименты с длительными выдержками. То есть, при помощи фотографии мы может представить мир необычным, вырвать наше восприятие из пут обыденности. Для этого и придуман язык фотографии – ведь на самом деле светопись лишь отражает реальность, но не воспроизводит ее. Грубо говоря, фотография врет, порой даже безбожно.

Вынужден начать свой труд об искусстве выражаться в творческой фотографии со скучной, но обязательно для всякого письменного труда банальности: определения предмета, который будет объектом нашего внимания. Можете не читать данную часть, но, когда в дальнейшем, при ознакомлении с более интересными материалами, у вас возникнут недоуменные вопросы (типа: «Да о чем он пишет, видать, занесло мужика!»), вернитесь сюда и все же ознакомьтесь с понятиями. Вероятно, вы и вправду поймете, что я искренне заблуждаюсь.

Итак, даю определения понятий, которые я считаю фундаментальными. Первое и основное понятие – «фотографическая деятельность». Ею я называю любую деятельность, результатом которой может стать фотографическое произведение. А может и не стать, ибо снимающий человек прекрасно знает: есть риск, что у тебя несмотря ни на какие усилия за всю съемку (или фотосессию – ежели кому-то угодно…) ни черта не получится. В фотографической деятельности участвуют и снимающий, и снимаемый (все же модель - это не только роль, но и профессия), и реципиент (воспринимающий произведение). Плюс к тому, есть фото-деятели, которые вообще ничего не создают, но все же участвуют в процессе оборота фотопроизведений (кураторы, модераторы фотоблогов, фотокритики ets.)

Второе понятие – «фотографическое произведение». Такого рода произведение, на мой взгляд, - продукт, в создании которого в той или иной степени участвует технология фотографии (не обязательно фотоаппарат, но непременным остается фиксация на носителе некоего изображения, являющегося отражением реального мира). Многие художники экспериментируют, сочленяя оптические, рукотворные, техногенные, природные и прочие изображения. Получается зачастую интересно, например, у пресловутого Гурски (самого дорогого фотографа в истории человечества), но случаются и откровенные неудачи. Последних значительно больше, но ведь прогресс в том и состоит, что энтузиасты вслепую осваивают свежие физические, метафизические и духовные территории, тем самым способствуя расширению культурного поля человечества.

Я не слишком люблю применять словосочетание «художественная фотография» - из-за расплывчатости границ. Разумнее, мне думается, использовать понятие «творческая фотография», которое более точно отражает суть занятия фотографа, который хочет не просто зафиксировать «прекрасное мгновение» (либо тупо нажать на кнопку), но и выразить посредством изображения некие чувства, чаяния, мысли. Все мы в той или иной мере пытаемся снимать творчески. Часто, правда, имитируя стереотипные приемы, «играя» в «фотохудожников». Результат у всех получается разный, но векторы движения все же равнонаправлены. Мы почти просто хотим, чтобы нас поняли, приняли и по достоинству оценили. Есть ряд фотомастеров, которые желают шокировать общество, бросить вызов обывательской массе, создав нечто противное устоявшейся морали. Однако этот «фотографический эпатаж» (да и эпатаж в целом) творится именно ради того, чтобы тебя заметили.

Нефундаментальное понятие – «фотографическое изображение». В Интернете мы чаще всего мы видим именно фотоизображения, так сказать, «сырой продукт». Те, кто называет себя «фотохудожниками», прекрасно понимают, что такое авторская работа (отпечаток, оттиск ets.) и крайне напряженно относятся к «превьюшкам», выложенным в Сети. Фотографическое изображение еще надо сделать произведением. Однако, не исключено, что и в виде «превьюшки» фотографическое изображение вполне может быть произведением. Все зависит от творческого потенциала автора и способности к точным формулировкам (здесь я имею в виду придание осмысленной формы не словам, а изображениям).

Есть вещи и явления искусственные и естественные. Фотография – средство искусственное, но оно создано человеком для того, что бы фиксировать и запечатлевать естественные вещи и явления. Но и искусственные – тоже. При помощи фотографии мы познаем разумом и постигаем душой и сердцем весь видимый мир, отчего частенько впадаем в заблуждения, ибо видимость далеко не всегда совпадает с сущностью, как говорил Тейяр де Шарден, «внутренним вещей».

Я буду говорить об искусстве выражаться, высказываться при помощи фотографии. В том числе и о фоторепортаже, причем, не только в прикладном его значении, применительно к СМИ. Да сих пор в обыденном сознании бытует предубеждение, что фоторепортаж – низкий жанр. Вот фотоочерк – это уже «круто». Так повелось с советских времен, и фотожурналисты всегда стремились избавиться от обязанностей «лепить» репортажи, стремились переключиться на очерки и т.н. «фотоистории». То же, кстати, можно сказать и о пишущей братии. Репортер – черная кость. Очеркист, повествователь, обозреватель – журналистская элита. Приходящий в газету или журнал молодой специалист вначале «отирается» на оперативных заданиях, ну, а, поотершись, отваживается замахнуться на глобальные проекты.

 «Reportage» - французское слово, обозначающее «сообщение о событиях дня, публикуемое в СМИ». «Reporter» - все же английское словечко; так именуется сотрудник СМИ, доставляющий сведения о событии или явлении. Если сказать совсем уж просто, репортерство – не миссия, а занятие. В конце концов, и мэтры до конца своей творческой карьеры творят репортажи. Зачастую и неудачные. Ну, да – «молодой козлик» мобильнее старого, простите, «козла»; он и на какой-нибудь столб залезет, и в толпу не побоится втесаться. Если говорить о войне, молодые солдаты погибают чаще старых. В них не развито чувство самосохранения. Зато хватает амбиций. Ну, так, фотожурналистика – не война. Точнее, журналист более походит на разведчика (шпиёна), который должен не только добыть информацию, но и доставить ее в свой штаб. Желательно невредимым, дабы быть готовым к новым заданиям.

Я все же не слишком жалую слово «фотоистория». У нас научились снимать голливудское кино, одновременно похерив школу советского кинематографа. У нас вовсю осваивают систему «шоу» в театре (взять, к примеру, мюзиклы), несколько оттирая в сторону традиции русского театра. Так же и в журналистике: школа советской фотожурналистики забыта, все СМИ (как печатные, так и электронные) строятся по западной модели. Уходит особая душевность, присущая советской школе. Я не имею в виду партийную журналистику, которая являлась тупой пропагандой. Я ныне работаю в газете, которая «лижет» власть еще более отвратительно, чем это делалось при «совке». Потому что власть, собственно, является владельцем данного СМИ. Что делать – другой работы не предлагают, приходиться мириться…

В фотожурналистике агрессивная западная модель доминирует на всех фронтах. Независимые СМИ давно забыли, что такое фотоочерк. Да и тренд мировой фотожурналистики не располагает к «душевности» и «землистости». Вопрос ставится примитивно: пойдет ли рекламодатель на те полосы, где располагается данный фоторепортаж (фотоистория)? Если история о том, что люди живут в гадской стране, в которой попираются все права и сильные мира сего наклали на человеческие страдания с высокой колокольни, какая реклама туда «встанет»?

Вот, когда есть история о том, что в другой стране царят нищета и беззаконие… Или где-то там люди блаженствуют в дикости (типа пигмеев)… Тогда и рекламодатель найдется. Это я только о правдивых репортажах говорю – в основном-то в СМИ у нас гламур и партия власти во всех ипостасях. Оппозиционные СМИ – история особая, там все же есть место для правды. Которая, правда (простите за тавтологию) более смахивает на пропаганду.

И все же я буду использовать слово «фоторепортаж». Потому что искусство фоторепортажа – это умение РАССКАЗЫВАТЬ при помощи, простите, картинок (неважно – серии, или единичного фотоизображения). Или, если угодно, фотокарточек, фотографических образов, визуального контента (тут уж как вам приятнее обозначить предмет).

В конце концов, не суть важно, как обозвать наши старания высказаться при помощи нами же созданных фотографических изображений. Наверное, важнее, чтобы мы в полной мере высказались, и, что существенно, нас услышали и поняли. К слову говоря, интересно складывать видеоряд из чужих фотографий. Эдакое самодеятельное бильдредактирование может быть полезным. В ряде случаев… По крайней мере, манипуляции с фотографиями других не навредят становлению автора.

Между прочим, эта игра касается не только СМИ и вообще медиа-культуры. Репортаж можно составить из любительских фоток, привезенных из отпуска, или из фотоотчета о корпоративе. В любом случае надо сложить внятный рассказ в картинках. Другой вопрос – будет ли этот репортаж интересен только твоим друзьям, родственникам или коллегам, либо совершенно незнакомым тебе людям. Видимо, когда даже частная фотоистория становится значимой для многих, она приобретает ценность, не побоюсь этого слова, общечеловеческую.

Данная моя работа все же не о том, как НАДО делать фоторепортаж или создавать фотоистории. Мы все – личности, и у каждого из нас есть индивидуальный стиль – в том числе и в творческой фотографии. Вот я сейчас пишу эти строки и думаю: как мне понятнее, четче и по возможности короче изъясниться? Так же и в фотографии: мы что-то хотим сообщить, поведать миру при помощи нами же созданных фотографических изображений.

Или, к примеру, я выступаю перед аудиторией. Текст, который я произнесу – еще не все. Я должен подобающим образом выглядеть (чтобы слушатели мне симпатизировали), надо подобрать подходящий тон, интонацию, тембр голоса (чтобы на раздражал людей, но и держал внимание). Это я и о фотографии, между прочим. А вкупе и о всех других средствах со-общения, придуманных человечеством. Чаще всего мы общаемся на этническом вербальном языке. Это в обыденной жизни. Но есть язык профессионального общения, язык  судебных разбирательств, язык любовных игр (я только о вербальной его части говорю!), язык богослужения…

Повторюсь, данное эссе о том, как ИЗЪЯСНЯТЬСЯ при помощи фотографии и о возможностях, которые перед нами, снимающими людьми, открывается. Все же я говорю именно о снимающих, ведь не увлеченный фотографией человек вряд ли будет читать данный текст.

Без сомнения, способность фотографа высказаться в фотографиях – непростое искусство. И это еще не все. Как научиться снимать так, чтобы тебя узнавали по твоим работам? Как обрести в творческой фотографии свое, неповторимое лицо? Как раз об этом, и в разных ракурсах, мы и будем говорить в дальнейшем.

В конце концов, умение выразиться – и есть то самое проникновение во «внутреннее вещей». Многие фотографы это умели и умеют. Еще большее число снимающих осознают, что при помощи фотографических технологий можно успешно манипулировать реальностью. Да, в общем-то, все профессионалы эту горько-слащавую правду понимают. «Внутреннее вещей» в большей степени - «альтер-эго» фотографа, нежели попытка понять реальность. Может быть, именно поэтому фотография – наилучшее средство удалиться от Бога (подлинной реальности!), как это не парадоксально звучит.

3. Этикосфера

  ... Так обстоит дело и с рисованием: и его

 изучают не ради того, чтобы не впасть в

 ошибку при своих собственных покупках или продаже

 домашней утвари, но рисование изучают потому, что

 оно развивает глаз при определении физической красоты.

 Вообще, искать повсюду лишь одной пользы всего менее

 приличествует людям высоких душевных качеств

и свободнорожденным.

Аристотель

Помню обстоятельства создания всех своих фотографий. В одних случаях, только несколько деталей, в других – довольно много подробностей, но факт, что помню. А фотографий – сотни тысяч! Так преступник в мельчайших деталях запоминает детали всех своих преступлений. Странное сравнение? Без сомнения. Но более тесных параллелей мне не видится. Снимая что-то¸ в особенности людей, ты как бы преступаешь некий древний закон. Вторгаешься в интимный мир людей.

Массе посторонних людей доступной становятся детали облика того или иного человека. Мы можем разглядеть подробности. Не случайно во многих культурах (национальных или религиозных) действует запрет на съемку!

Так сложилось, что фотография предстает полигоном для человеческой этики. Во всяких ипостасях. Иногда у меня складывается впечатление, что Господь специально вбросил в человечество хитроумный прибор фотоаппарат, чтобы испытать нас.

Две истории, касающиеся темы, я уже излагал в ранней статье «Идея Бога в тваорческой фотографии». Вот они.

Есть такое село в Ивановской области (бывшая Владимирская губерния): Холуй. Оно славно тем, что здесь в долине реки Тезы в течение нескольких веков культивируется иконописный промысел. При советской власти по некоторым вполне понятным причинам иконопись трансформировалась в лаковую миниатюру, иллюстрирующую сказки (читай – мифологию) или бытовые-патриотические сюжеты. Сейчас холуйские художники всяко творят – некоторые продолжают культивировать лаковую миниатюру, ряд мастеров вернулись к иконописи, кто-то просто гонит легкопродающуюся халтуру, которую здесь именуют «мультиками» - и это замечательно, ибо истина в разнообразии. Где-то чуть более сотни лет назад ситуация была иная, и о ней хочу рассказать подробнее.

Холуйские иконописцы не были универсалами, и лет эдак семьсот среди них существовало профессиональное разделение. Существовало несколько «цехов», так сказать, профессиональных групп, среди которых преобладали: личники, доличники, окладники и офени. Личники писали исключительно лики святых, это высший уровень иконописца. Доличники писали все остальное: одежды, фон, текст; они были рангом пониже. Окладники изготавливали оклады – для богатых … Продолжение »